Мы получили это письмо в рамках проекта «до» и «после», но оно оказалось слишком большим по объему — вырывать фразы из контекста не хотелось, но рассказом Алисы было чрезвычайно необходимо поделиться.
Депрессия может настигнуть каждого. И важно понимать, что вы не одни, что нужно не терять надежду и знать, что с этим можно справиться, даже если кажется совсем обратное.
Часть I. Пролог
Часто ли вам случалось слышать о послеродовой депрессии? Может быть, о посттравматическом расстройстве или апатии? Да-да, скорее всего, перед вашими глазами сейчас возник список журналов типа Glamour, Elle, ну или, в лучшем случае, Psychologies, где авторы статей частенько предупреждают женщин о важности отсутствия стрессов на работе и дома, чтобы — не дай бог! — столкнуться с такой вещью, как депрессия. Перед глазами сразу же очень грустная картина: девушка в вязаных носках, на подоконнике, с сигаретой или стаканом какао, за окном осень, по щекам текут слезы… а в телефоне переписка с бывшим вперемешку с жирными следами от пальцев, хватающих уже 25-ю шоколадную конфету за этот вечер.
Теперь я точно знаю: жизнь гораздо «интересней» всех этих журнальных рассказов-представлений о душевном горе с упаковкой платочков Kleenex и плейлистом из песен Radiohead, The XX и The Weekend на нон-стоп репите. НЕТ. НЕТ. И еще раз большое и жирное НЕТ. Депрессия — это намного сложнее, больнее и поближе к безысходности. Кроме того, тот, кто никогда не сталкивался с подобным заболеванием (и слава богу!) вряд ли сможет хотя бы частично понять специфику подобного состояния. Мне до сих пор слишком сложно дается описание этого психосоматического расстройства. Кажется, за последние полгода, прошедшие бок о бок с депрессивным расстройством, я пережила почти все: панические атаки, тахикардию, навязчивые мысли, бесконечную боль, злость, обиду, головокружения, апатию, гиперактивность и… слезы, литры ежедневных слез — по самому малейшему поводу, а иногда даже и без. Пережить эту болезнь в свои 25 лет — и стало той точкой невозврата, которая разделила мою жизнь на «до» и «после».
Часть II. «До»
Думаю, первые зерна болезни были посажены в мою плодотворную ментальную почву намного раньше, чем полгода назад. Собственные нереализованные амбиции, красивая жизнь на просторах Instagram, и, конечно же, уверенность в безграничности своих физических и моральных сил — все это уже тогда, день за днем по капле вносило в мою психику разрушающие токсины замедленного действия. И, если в личной жизни все было отлично — несколько лет назад я встретила мужчину мечты и без лишней скромности была счастлива (без сомнений, Кэрри Бредшоу позавидовала бы нашему счастливому сценарию) — то на профессиональном фронте был упадок (как мне казалось на тот момент) и полный застой моего личностного развития.
В то время я была очень увлечена рисунком, дизайном и модой. Ноги и сердечные метания привели меня в Британскую школу дизайна, где я влюбилась в свободу мысли, творчества и визуальной красоты, создаваемой собственными руками. Особый фильтр креативного опьянения запрограммировал во мне как минимум — установку на смену профессиональной деятельности, как максимум — покорение вселенной. Незаметно подкравшийся двадцатипятилетний кризис заставлял нервничать из-за каждого дня, который был потрачен «впустую». Но я же человек и, как и все, была до определенной степени ленива, особенно в сочетании с ненормированным рабочим графиком, семейными обязанностями, уходом за собой и прочими прелестями многозадачности.
И если сон по 4-5 часов в день вкупе со стрессом и внутренним ритмом уже давно стали моими спутниками, то желание «выбиться», получить признание были новы и слишком затратны с точки зрения энергии. Это сейчас я четко осознаю, что сиюминутные слезы в ванной, усилившаяся сентиментальность и жалобы на жизнь — ненормально, просто нездорово и никак не связано с «я могу» / «я хочу». Но тогда, в начале 2018, я запланировала слишком много «побед» — смену работы, успешное окончание курса в Британке, собственное развитие в сфере графического дизайна, ну и, конечно же, миллиард других невероятных свершений.
И совершенно забыла о главном — моем женском предназначении: быть девушкой, женщиной, заботиться о себе и своих родных, радоваться каждому прожитому дню вне зависимости от обстоятельств. Но жажда самоутверждения была слишком велика, а спусковой механизм болезни был уже запущен. Опомниться удалось ближе ко второму подряд заявлению на увольнение, отмененному в последний день истечения моего двухнедельного срока. Такого волнения и тревоги, как за тот месяц, я, наверное, не испытывала никогда.
Просыпаясь каждое утро, я задавала себе только один вопрос: «Алиса, ты же добилась своего, получила желанное предложение о новой работе и даже заверялась поддержкой родных и близких — что же тогда тебя так мучает?» Внутренний голос твердил о важности выхода из зоны комфорта, а потом резко переходил на бас с криком «Не делай этого!». В итоге, совершив слишком много глупостей, подведя многих людей (что для меня было просто невыносимо) и всячески пытаясь залатать некогда идеальный образ самой себя, я лицом к лицу столкнулась с собственной совестью, страхами, поступками и ответственностью за принятые решения.
3 недели после затишья показались мне раем: дома все хорошо, рабочие обязанности впервые показались мне самыми интересными в моей жизни, производительность била ключом, а ощущение нужности и социального оправдания от мужа и коллег наконец-то перекрыли приступы тревоги, дрожащих рук и ног, а также долгожданного успокоения по вечерам — дома, «в безопасности» от внешнего мира. Недолго мне удалось удержать это состояние… период эйфории, по всей видимости, стал сказываться на моем сознании, рождая внутри то ли нервозность, то ли нотки агрессивности. Так, банальная ссора с мужем, словно спичка, брошенная в стог сена, стала триггером к дальнейшему проявлению болезни. На фоне пережитого ранее стресса внезапно вернулись все прежние симптомы: тревога взяла верх над нервной системой, страхи заполнили все мои клетки, и становилось все сложнее держать себя в адекватном состоянии. А потом я оказалась на самом дне.
Часть III. Во время
Оказывается, в состоянии дикого стресса, накопленной усталости, нереализованности и прочих негативных сторон жизни, организм говорит: «Стоп, деточка», — и переводит себя на совершенно другой режим, так сказать, защитный, энергосберегающий. Только выглядит это все далеко не так просто — с каждым днем нарастающая боль в груди (да-да, по-настоящему ощущаемая физическая боль) распространяется на все тело, словно инфекция непонятного происхождения. В конце концов, поражая главную мишень — головной мозг.
Отчетливо помню тот день, когда мама впервые сказала: «Алиса, мне кажется, у тебя депрессия». На тот момент, само понятие казалось незнакомым и расплывчатым, а смысл слов — далеким от реальности. «Депрессия? У меня? Как? Не может быть! На что это вообще похоже?». Как оказалось позднее, мама раньше всех заметила признаки болезни, которая с каждым днем все сильней затаскивала меня к себе в нору, полную отчаяния и безысходности.
Панические атаки сменялись странными состояниями, отдаляя меня не только от людей вокруг, но и самой себя. Каждый день в голову приходили страшные, невыносимые мысли, перекрывая все остальное и постепенно сводя умственную деятельность к нулю. Я не могла не думать о своих страхах, существовали только они. Для работы, семьи и меня самой словно больше не оставалось места на этой адреналиновой вечеринке. Все, что я вообще хотела — это вернуться обратно, в ту, комфортную зону, и забыть обо всем происходящем как о страшном сне.
Плавно подходя к осознанию серьезность ситуации, начался нервный серфинг статей в гугле, истории простых людей, а также списки звезд с подобными отклонениями и проблемами. Мозг всячески пытается адаптироваться к проблеме, ища хоть каплю решения на просторах интернета. Но одно дело, когда психическое расстройство выявлено у актрисы Кэтрин Зеты-Джонс, певиц Адель и Бритни Спирс — неизлечимые болезни родственников, наркотики, алкоголь и проблемы в личной жизни — ну как тут не свихнуться, особенно когда твоя жизнь находится под прицелом миллионов глаз! Но ты абсолютно не понимаешь, как, когда и почему это случилось именно с тобой. В какой момент я потеряла контроль над реальностью и, как Алиса в зазеркалье, попала в совершенно другой мир — чужой, холодный и мертвый? А самое ужасное — знает ли эта болезнь хоть какие-то пределы своего коварства?
В самые сложные времена мне казалось, что счастья не существует в принципе. Да, ты свято уверен, что никто тебя не любит, и ты сам, словно сильно треснувшая ваза, выпустившая из себя все — и хорошее, и плохое. Больше нет ни тебя, ни твоих привычек, интересов, вкусов и, самое главное… чувств. Ты забываешь, как это — искренне любить, заботиться, дарить тепло. Это очень страшно, правда, почти до паники. Страшно быть анестезированным, но живым — день за днем, неделю за неделей. Почти дико снова и снова погружаться в собственный вакуум, где, кроме собственных навязчивых мыслей и дикой(!), разрывающей боли, почти ничего и не осталось. Тебе кажется, словно твоя личность полностью разрушена и больше не подлежит возрождению. И никто, даже твой лечащий врач, не дает гарантии, что болезнь вмиг растворится в самое ближайшее время.
Я скрывала болезнь почти ото всех, знали только члены моей семьи. И то потребовалось довольно долгое время, чтобы донести всю серьезность своего внутреннего конфликта до других. Только представьте, ваша жена вдруг начинает говорить о какой-то разрывающей боли в груди, нежелании что-либо делать, отсутствии сил, а помимо этого — еле сползает с кровати по утрам, почти рыдая от неохоты двигаться и подвергать себя ежедневной проверке на прочность. Не сразу смекнешь, что дело не в самом человеке, его дурных или гадких чертах характерах, а уровне биохимических элементов в мозге. И тут начинаются недопонимания, шок и страх. Бесконечный страх, что вот сейчас, ну самое крайнее — в следующую минуту — случится самое плохое, вплоть до разрушения семьи. Ты теряешь ощущение времени и пространства, поэтому отложить свои страдания на потом никак нельзя — приходится переживать квинтэссенцию ужаса в режиме «онлайн».
Иногда мне казалось, что земля уходит из-под ног, а на сознание налипла пленка растерянности. Временами я панически боялась находиться дома одна, а на другой день могла всячески избегать взаимодействие с людьми, буквально высасывающими остатки моих капель внутренней энергии. Порой казалось, что внутри меня уже всё уничтожено чистящим средством типа Domestos, а возможно, даже и кислотой. А чаще всего я рыдала от боли, но иногда и просто так. Сейчас многое кажется диким, невозможным, произошедшем не со мной, но сколько раз мне становилось так плохо душевно и физически, что приходилось по несколько раз в день выбегать в туалет с рабочего места, чтобы спрятаться от всего этого ужаса, пролив очередную порцию слез.
Я понимала, что становлюсь очевидцем своей жизни, но никак не действующим лицом. Словно кто-то очень хитрый подстроил всю эту игру, чтобы я собственными руками уничтожила саму себя. На ум приходили самые разные предположения — от сглаза до проклятия, и только на пути к выздоровлению пришло понимание физиологических и психологических причин всего того, что со мной приключилось. Оказывается, дофамин, серотонин и товарищ адреналин — далеко не выдумки врачей, а чистая правда, оказывающая прямое влияние на наши мысли, чувства и взгляды на мир. «Однажды точно закончится, в этом ты можешь не сомневаться!», — хором твердили мама, муж и мой психиатр, к которым меня то тянуло, то словно отталкивало невидимой стеной. Как бы то ни было, почти невозможно поверить чужим словам, когда твое собственное тело подает прямо противоположные сигналы в мозг.
«Я не хочу жить!» — должно быть, самые страшные слова, которые приходилось слышать моим родным за время болезни. В голове и правда постоянно возникали мысли о том, как бы это все побыстрее закончить. Но я правда так чувствовала, и даже рациональное объяснение происходящего не исключало мой «план Б» — сдаться, пойти на поводу у внутреннего голоса. Слишком часто мне приходилось одергивать себя: «Алиса, с тобой такого не может быть, ты обязана справиться, у тебя совершенно другие планы на жизнь». Позитивные установки, конечно, важны, но очень малоэффективны тогда, когда мозг не способен их правильно интерпретировать. Попытки договориться с собой также ни к чему не приводили. Именно поэтому я за то, чтобы не ждать манны небесной и бегом бежать прямиком к доктору — неврологу или психиатру. Адекватное, правильно подобранное лечение, в первую очередь медикаментозное(!), должно поставить на ноги. Вопрос только в подборе препаратов и дозировок, ведь в каждом случае все слишком индивидуально.
«Будь сильным», «не раскисай», «не преувеличивай» — еще один усугубляющий фактор, который долбит по сознанию не хуже отбойного молотка. Прошу, умоляю(!), выкиньте все эти фразы из обихода и просто прислушайтесь к человеку. Дайте ему то, о чем он просит — даже если это кружка теплого молока в постель и понимающее молчание в течение ближайших суток. Конечно же, подобный подход не излечит саму болезнь, но даст больному отголоски ощущения, что его понимают и принимают. В противном случае, есть риск добить человека, который на 99% состоит из чувства растерянности, вины и горечи. И да, бегом к специалисту! Желательно старой закалки, где-нибудь в государственном учреждении. Больной мозг итак слишком долго принимает и перерабатывает SOS-сигналы организма, в то время как болезнь прогрессирует семимильными шагами.
Часть IV. «После»
Я могла бы написать еще тысячу слов о депрессии, ведь болезнь затронула меня изнутри и, к сожалению, стала самым ярким (в самом плохом смысле) событием моей жизни. Я до сих пор не могу полностью отпустить тот факт, что около полугода мне пришлось вести борьбу против себя самой: ежедневно, шаг за шагом, словно скатываясь все ниже и ниже в собственной парадигме ада. В самые худшие дни болезни мне казалось, что жизнь уже точно никогда не будет прежней. Немудрено, ведь часть твоей памяти куда-то… исчезает. Все лучшие моменты жизни, каждый прожитый день словно оказываются удаленными из папки «Корзина», без возможности восстановления даже самым опытным IT-специалистом.
Должно быть, каждый день этой игры на выживание я пыталась напоминать себе о том, что все в нашей жизни не случайно. Иногда я полностью отказывалась верить в справедливость мира и какую-либо возможность выбраться. Ну а сейчас, когда я более-менее чувствую стабильность под ногами и мне почти удается контролировать небольшие «дельты» настроения, я не сомневаюсь в явности то и дело возникающих выводах, которые мне предстояло сделать, пусть и вследствие такого непростого опыта.
Теперь я точно знаю, что прежде всего — здоровье. А уже потом работа, учеба, выяснение отношений и прочее. Очевидно, все вышеперечисленное становится неважным именно тогда, когда здоровье лишает смысла дружбу, семью, любовь. Во время болезни я ловила себя на мысли, что не могу помочь ни самой себе, ни своим родным, а ведь как непросто им всем пришлось за эти месяцы. Я благодарна им за всю ту заботу, которую я порой отвергала и воспринимала в штыки. Точнее не я… а кто-то другой, совершенно отличный от той настоящей Алисы, которую знали я и другие. Безграничное спасибо маме и мужу за то, что создавали воздушную подушку для меня в периоды падений и помогали вскарабкаться вверх, когда ноги то и дело срывались вниз с лестницы под названием депрессия.
Говорят, депрессия как простуда — «пройдет за 7 дней, если лечить и… за неделю, если не лечить». В случае депрессивного расстройства сложно прогнозировать — потребуется месяц, год или несколько лет. На самом деле, подобная осведомленность больного может также очень больно ударять по его без того расшатанной психике. Порой мне было так страшно осознавать, что это может затянуться на очень и очень долгое время. Словно ты маленький кролик, сидящий в клетке и ждущий вердикта — отправиться в руки к добрым хозяевам, либо пойти на модную шапку — вот так, грубо, жестко, но очень правдиво.
Сейчас, работая с психотерапевтом, я до сих пор пытаюсь разгадать загадку моего мозга, которая почти превратилась в головоломку в прямом смысле этого слова. Осознать, что у тебя проблемы — страшно. Страшнее может быть только необходимость решить каждую из них. Психиатрия и нейробиология стали, поистине, моим личным открытием 2018 года. Теперь мне, по очевидным причинам, стало важно понимать защитные механизмы психики, заблуждения и влияния на нее всяческого рода факторов. Когда мне было очень плохо, я делала пометки в дневнике и мечтала однажды собрать их в одну книгу, прочитав которую человек, попавший в такую же беду, сможет понять, что все излечимо, и главное — не терять надежду.
Теперь я словно снова научилась жить, есть, спать, дышать, заботиться о себе, любить себя и не корить за каждый сделанный промах. Стремление к перфекционизму хорошо лишь тогда, когда не оказывает прямого воздействия на ослабленную психику. В моем же случае гораздо важнее быть аккуратной, прислушиваться к состоянию организма, много, очень много спать(!) и не стремиться ухватиться за все возможные дела в мире с дедлайном в неделю. Пока что это совсем непросто мне дается, но теперь я точно знаю, что каждому человеку это просто необходимо.
По статистике ВОЗ, около 10% населения Земли хотя бы 1 раз в жизни сталкивались с этим недугом. Возможно, ваш сосед, коллега или даже родственник нуждаются в помощи, но тщательно скрывают это. Иногда — от себя самого. А все почему? Как мало мы знаем о враге, пока скрываем его наличие от себя и других. Ведь в России не принято бежать к доктору, когда болит душа. Ее нельзя послушать стетоскопом или измерить градусником, что же с ней делать? Зато перелом ноги или вирусная инфекция, которые можно пощупать или хотя бы выявить с помощью анализов — здесь, как нам кажется, нечего стесняться. Что и говорить, раньше я сама посчитала бы девушку с диагностированным, пусть даже и временным, психическим отклонением, «городской сумасшедшей».
Ну, и мораль сей истории: никогда, пожалуйста, НИКОГДА не пренебрегайте своим и чужим ментальным здоровьем. Очень важно на ранних этапах распознать неполадки психики и не бояться обратиться к специалисту. Теперь я точно знаю, что отсутствие своевременной помощи может не только навредить, но и подтолкнуть к самому страшному — самоубийству. И не хватит пальцев рук, чтобы пересчитать все известные примеры, когда поистине великие люди просто не справлялись сами с собой. Среди них: красавица Мерлин Монро, талантливейший Хит Леджер, лучезарный Робин Уильямс и всем известный Честер Беннингтон, чья жена даже создала целый флешмоб #faceofdipression, собравший тысячи историй в сети, вышедших на свет благодаря смелости и отваге людей, борющихся или поборовших этот страшный недуг.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
